Лирика 2-й половины 19 века

Образ мертвой невесты в лирике эпохи "безвременья" (на материале поэзии 70-80-х гг. 19 века)

Печатается по сборнику Евразийская лингвокультурная парадигма и процессы глобализации: история и современность. Материалы первой международной научной конференции 11-13 ноября 2009 года. - Пятигорск, 2009.

Авторская работа Автор: Иванова Людмила Руководитель: Погребная Яна Всеволодовна, доктор филологических наук, профессор Работа не имеет рецензии.

Период 70-90-х годов XIX века вошел в историю как «непоэтическая» эпоха. Как отмечает А.Ф. Захаркин [3: 19], «70-90-е годы XIX века в русской поэзии обычно считаются малоинтересными. Поэзией в эти годы интересовались мало; поэтические сборники даже такого гениального лирика, как Фет, не раскупались». Тем не менее в эти годы переживает расцвет творчество Я.П. Полонского, А.Н. Апухтина, К.К. Случевского, А.М. Жемчужникова. Именно этот период предшествовал Серебряному веку русской поэзии, творчество Н. Минского и К. Фофанова относят к предсимволизму. А. Блок подчеркивал значение лирики А. Апухтина для обретения собственного стиля, на тот же факт указывали И. Северянин, В. Хлебников. Поэтическая концепция каждого из названых лириков, безусловно, оригинальна и не обременена границами того или иного литературного направления, различны и их общественные позиции. Однако общность культурно-исторической ситуации (эпоха «безвременья»: ретроградный правительственный курс Александра III, кризис народничества, разногласия в демократической среде и - как следствие - резкий спад общественной активности), сходство «литературных судеб» каждого из поэтов (всех критика называет «второстепенными» или «поэтами второго плана») дают основание для выделения общих типологических черт в их лирике. Творчество этих поэтов объединяют общие мотивы и образы, развиваемые А. Апухтиным, К. Случевским, Я. Полонским независимо друг от друга. В числе таких мотивов выступает мотив «мертвой невесты». Образ мертвой невесты – отнюдь не открытие поэтов второй половины XIX века. Впервые он возникает в компиляции «О чудесах» античного автора Флегона (II в.). Его использует В.И. Гете при создании баллады «Коринфская невеста»: И она к нему, ласкаясь, села:

«Жалко мучить мне тебя, но, ах,
Моего когда коснешься тела
Неземной тебя охватит страх:
             Я как снег бледна
             Я как лед хладна,
Не согреюсь я в твоих руках!» [1:290]

В этом известном произведении данный мотив, как известно, служит для противопоставления жизнелюбия языческих верований суровому аскетизму христианства:

Но меня из тесноты могильной
Некий рок к живущим шлет назад,
Ваших клиров пение бессильно,
И попы напрасно мне кадят;
             Молодую страсть
             Никакая власть,
Ни земля, ни гроб не охладят! [1: 292]

Примечательно, что свою балладу Гете создает в 1797 году – в период завершения Французской революции (1789-1799), когда якобинская диктатура низвержена и установлен режим Директории. А эта ситуация соответствует и положению России в рассматриваемую нами эпоху; на те же размышления наталкивает и факт перевода в 1867 году «Коринфской невесты» А.К. Толстым. К мотиву «мертвой невесты» обращается В. Ирвинг в рассказе «Немецкий студент» (1824). При поиске этого образа у русских поэтов сразу вспоминается А.С. Пушкин со своей «Сказкой о мертвой царевне и о семи богатырях»:

Под горою темный вход.
Он туда скорей идет.
Перед ним, во мгле печальной,
Гроб качается хрустальный,
И в хрустальном гробе том
Спит царевна вечным сном. [6: 555]

Как отмечает Р.Г. Назиров [9] , здесь Пушкин «использовал мотивы фольклора, главным образом русской сказки, записанной им в Михайловском со слов Арины Родионовны». Это широко известная сказка «Волшебное зеркальце» (или «Мертвая невеста»), варианты которой приведены, например, в сборнике А. Афанасьева «Народные русские сказки». Среди других фольклорных жанров, где встречается образ мертвой невесты, следует назвать былички «о мертвецах», а также различные поверья и предания, повествующие о встрече двух миров – видимого и незримого. Таким образом, мотив «мертвой невесты» начинает функционировать еще в античный период, а затем активно и продуктивно используется авторами последующих эпох для воплощения разных идей и концепций. Каким же был характер этих идей в творчестве русских поэтов рассматриваемой нами эпохи «безвременья»? Для ответа на этот вопрос прежде всего обратимся к лирике А.Н. Апухтина (1840-1893). Главный интерес для нас представляют его стихотворения «Успокоение» (1857) и «На голове невесты молодой» (1858). В «Успокоении» противопоставлены два типа настроения: состояние тоски и страха, в котором пребывает лирический герой, и настроение «распевающей» природы. Отчетливо слышится упрек цветущему саду со стороны «смущенного» лирического героя: женщина умерла, а природа никак на это не откликнулась. Такое впечатление создается рефреном «все так же», противительным союзом «но» («тоска и страх меня томили» - «но сад все так же мирно цвел»). Чтобы понять, чем вызван трагический образ мертвой женщины в лирике Апухтина, важно знать обстоятельства его личной и творческой судьбы: «в юношеском возрасте сравнение с Пушкиным и в зрелом – с Обломовым; золотая медаль при выходе из училища – и скромные карьерные успехи; раннее признание, уход из публичной литературы – и возвращение в нее; острословие и ирония как важнейшие черты реальной языковой личности, блестяще реализованные в прозе, - и «мленье грусти» (И.С. Тургенев) как эмоциональная доминанта лирики; талантливая декламация своих произведений в кругу избранных – и публикация первого сборника в 46 лет» [2: 65]. Возможно, что указанная противоречивость и непоследовательность позволила поэту с таким мастерством воплотить важные для национального характера трагические мотивы. Также существенную роль в литературной судьбе Апухтина играет и факт причисления его к поэтам «чистого искусства», а, как известно, это направление в устах демократической критики всегда имело отрицательные коннотации. С таким подходом к лирике Апухтина, который был автором не одних только романсов, можно поспорить: как отмечает биограф поэта М.И. Чайковский, «у Апухтина было четыре кумира: мать, патриотизм, Пушкин и Лев Толстой. Патриотизм – одна из основ мировоззрения писателя» [Цит. по: 3: 20-21]. В другом стихотворении – «На голове невесты молодой»- возникает образ «пророческой тоски», которая препятствует какому-либо смирению и разрушает всякую надежду: трагические события, оживающие в памяти лирического героя, делают невозможным счастливое пребывание в этом мире:

Приподнятый венец дрожал в моей руке,
И сердце верило пророческой тоске,
Как злому вестнику страданья… [8]

Несколько иным образом мотив «мертвой невесты» функционирует в творчестве Я. Полонского и А. Жемчужникова, что связано не только с настроениями эпохи «безвременья», но и с обстоятельствами личной жизни поэтов: в 1860 году умирает жена Полонского, в 1875 смерть любимой переживает А. Жемчужников. «Потеря жены для меня самое страшное несчастье… Так, как я любил ее, нельзя любить два раза… Она умерла, а я живу еще», - цитирует дневниковую запись Полонского А. Лагунов [4: 31]. Пафос последней фразы в цитате в полной мере соответствует настроению стихотворения «Последний вздох» (1864):

Твой последний вздох
Мне любви твоей
Досказать не мог.
И не знаю я,
Чем развяжется
Эта жизнь моя!
Где доскажется мне любовь твоя! [5: 234]

То же находим в «Безумии горя» (1860):

Когда твой гроб исчез, забросанный землею,
Увы! мой – все еще насмешливо сиял… [5: 207]

Здесь мир живых и мир мертвых меняются местами, лирический герой отождествляет себя с мертвецом и стремится туда, «где нет воспоминаний/ Прикованных к ничтожеству могил». Мир земной, уподобленный «просторному» гробу, полностью обесценивается: в нем не остается ничего, что способно утешить (таким образом, актуализируются и социальные мотивы). Если у Полонского невозможно увидеть даже намека на смирение, то лирический герой Жемчужникова принимает жизнь во всех ее противоречиях:

Мыслью спокойной я жизнь, не ропща и не споря
Как она есть признаю…

В этом стихотворении («На горе», 1877) звучит пафос гражданский, агитирующий на борьбу со всеми невзгодами:

Холодно, мрачно, пустынно без милого друга;
Нет ее нежной любви…
Что же! Быть с ласковой жизнью в ладу – не заслуга.
Жизнью скорбящих живи! [10]

Однако такие интонации характерны не для всех стихотворений Жемчужникова на эту тему. Стоит только вспомнить его «Полевые цветы» (1877), «Гляжу ль на детей и грущу…» (1876), «Если б ты видеть могла мое горе…» (1876). Наконец, обобщает символы, поэтические искания эпохи «безвременья» стихотворение Случевского «Невеста». В контексте представляемой темы его можно назвать программным – до такой степени точно отражено в нем дисгармоничное, раздираемое противоречиями время жизни поэта, когда красота, свобода подменяются извращенными понятиями об этих ценностях. В мире, показанным Случевским, уже не могут найти себе приюта истинная красота, истинная свобода, и даже загробный голос задавлен цветами. Сам образ мертвой невесты носит оксюморонный характер (ср. «живой труп»): «живая» невеста не может существовать в верхнем мире, мире живых, потому что это мир мертв и изгоняет все живое. Интересно, что в идее стихотворения находит выражение этимология самого слова «невеста» (по Фасмеру [11], «невеста» значит «неизвестная» (от «не ведать»)): лирический герой «не ведает» ни света, ни воздуха, миру он «неизвестен» (ср. «Чтоб случайно чего не сказала я…»). Определенный эффект создается также строем стиха, его напряженностью, резкостью; «слова тяжелы и обыденны» (ср.: «глянуть», «забилося», «образочком», «нагнели», «придушили»), «рифмы просты, почти бедны, но лучших и не надо, чтобы не отвлекали от заключенного в строках богатства мыслей» [7: 241]. В несоответствии прозаизмов «высоким» мотивам (в чем угадывается творческая манера Случевского) также по-своему отображается идея дисгармонии окружающего мира. Итак, функционирование мотива «мертвой невесты» в лирике поэтов «безвременья» связано с настроением, вызванным социально-историческим контекстом эпохи, осознанием дисгармоничности и противоречивости жизни, а также переживаниями личного характера. Этот мотив оказывается продуктивным в поэзии последующих десятилетий: к нему обращаются А.Ахматова («Здравствуй! Легкий шелест слышишь…», (1913), Саша Черный («Факт», 1911) и многие другие поэты Серебряного века.

Библиография

1. Гете, И.В. Собрание сочинений. В 10 т. Т.1. Стихотворения [Текст]- М.,1975.

2. Гулова, И.А. «…мой стих печальный» (О поэтике А.Н. Апухтина) [Текст]// Русский язык в школе, №5, 2000.

3. Захаркин, А.Ф. Лирика Алексея Апухтина [Текст]// Литература в школе, №5, 1985.

4. Лагунов А. Лирика Якова Полонского [Текст] – Ставрополь, 1974.

5. Полонский, Я.П. Влюбленный месяц: Стихотворения [Текст] – М.,1998.

6. Пушкин, А.С. Полное собрание сочинений. В 17 т. Т.3. кн.1 [Текст] – М, 1995.

7. Русские писатели. XIX век. Библиогр. Слов. В 2 ч. Ч.2 [Текст] – М., 1996.

8. http://az.lib.ru/a/apuhtin_a_n/text_0070.html.

9. http://molodka.ucoz.ru/publ/7-1-0-13.

10. http://www.litera.ru/stixiya/authors/zhemchuzhnikov/nebo-visit-nado.html.

11. http://www.vasmer.narod.ru.